Лекция 20-я

Меры Петра по народному образованию

казав на устройство администрации и общества в царствование Петра, я прибавлю этот краткий обзор средств, к которым прибегало правительство для народного образования. Обзор этот даёт нам главные черты для характеристики мыслей и приёмов петровских преобразований.

       В Древней Руси не существовало правительственных учебных заведений. Я имел случай указать на характер частных школ; это были чисто практические школы, имевшие исключительной целью приготовить церковных служителей. Лишь к концу XVII в. в правительстве возникает мысль о необходимости общеобразовательного заведения и притом высшего. План, составленный в конце царствования Фёдора, был осуществлён в правление Софьи открытием Славяно-греко-латинской академии; это было словесное высшее учебное заведение для всех сословий. Преподавание в ней не было церковное; в ней преподавали все духовные и гражданские науки, от грамматики до богословия. По господствующему характеру это было словесное народное заведение, в котором преобладало преподавание пиитики, риторики, диалектики и философии. Совершенно другой характер придан был народному образованию в царствование Петра. Очень трудно определить ход и систему этого образования: учебные заведения возникли случайно, по мере появления государственных надобностей и не были основаны по общеобязательному плану; они исчезали так же быстро, как и возникали, не имея ни правильно распределённых предметов обучения, ни строго обязательного существования. Чтобы внести хоть какой-нибудь порядок в описание петровских учебных заведений, я представлю вам их по преобладающим в них предметам преподавания и по сословиям. Славяно-греко-латинская академия существовала и при Петре. По известиям Московских ведомостей 1703 г. (первый год их существования), в этой академии обучалось 45 человек, уже прошедших диалектику. С течением времени этому высшему общеобразовательному заведению сообщился всё более специальный характер; и, хотя при Петре не уничтожено было право всех сословий отдавать своих детей в эту школу, но недоросли стали при Петре требоваться и в другие учебные заведения и на практике правительство стало стеснять поступление детей дворянских в академию, так что к концу царствования Петра эта академия стала во главе духовных школ, заведение которых было сделано обязательным для каждого архиерея. Из этой Славяно-греко-латинской академии и стоявших при ней архиерейских школ впоследствии и развились духовные академии и семинарии. План общеобразовательных предметов преподавания, начерченный в царствование Фёдора для всех сословий и по всем наукам, и вошедший в программу общего образования в царствование Пeтpа, стал получать специальный, духовный сословный характер; но духовные школы во всё это царствование оставались на втором плане для правительства; главные его заботы обращены были к школам военным. В самом начале XVIII столетия находим в Москве существование математико-штурменной, или навигацкой школы, находившейся в Сухаревой башне. Её военная программа очевидна из её названия. Программа эта состояла из начальной математики и главных сведений, необходимых для мореплавания. По известиям тех же ведомостей, в 1703 г. уже состояло в этой школе 300 учеников из разных общественных классов; преподавателей при ней было три англичанина, в качестве помощника при них был один русский, автор известной Арифметики - Магницкий. Через несколько лет при математико-штурменной школе в Москве возникла школа инженерная; в 1713 г. встречаем в ней 23 ученика, но Пётр хотел довести её штат до 100. Пётр предписал всем инженерам учиться сначала арифметике, потом геометрии в той степени, в какой это нужно для инженера, а затем велел отдавать учеников мастеру для обучения фортификации. Предложенный штат плохо пополнялся, и Пётp предписал военной канцелярии выбрать дворянских детей 17 человек и определить их в инженерную школу. В Петербурге около этого же времени возникла академия морская, впоследствии морской корпус. В обеих столицах основаны были академии, или школы артиллерийские. Рядом с этими военными учебными заведениями, на которые преимущественно обращены были все усилия преобразователя, встречаем школы с гражданским характером. Сословия, как нам известно, имели в то время для правительства служебное и экономическое значение, вот почему гражданские школы, предназначенные для развития специальных практических знаний, отличались и сословным характером: военные школы должны были стать исключительно дворянскими; но дворянству указаны были и гражданские, административные обязанности: оно преимущественно занимало гражданские должности в управлении; для этих должностей необходимо было известное образование. В регламенте, данном герольдмейстеру (чиновник, который вёл список дворянам) поручено было устроить школу для гражданского образования дворян. Пока ещё академия не исправится, герольдмейстер должен устроить краткую школу для дворян, в которых из знатных и средних дворянских фамилий дети предварительно обучались бы гражданственности и экономии, потому что: "это учение у нас ещё не гораздо учинено". Точно так же для многочисленного класса подьячих детей, приготовлявшихся к деловому промыслу в канцелярии, в 1721 г. устроена была особая специальная школа; в этой школе учили тому, что доброму дьяку знать нужно - цыфири, как книгу держать и стили письма. Совершенно такая же программа указана была и дворянским детям в упомянутых школах герольдмейстера. Из этой дьяческой программы мы узнаём, что разумел преобразователь под экономией и гражданством - чтение, письмо, элементарную математику и бухгалтерию. Рядом с этими специальными и вместе чисто сословными школами в столицах встречаем несколько школ для обучения языкам; обучение это было вызвано потребностями дипломатическими и торговыми. В Москве при здешней типографии на Никольской улице в 1711 г. встречаем несколько разноязычных школ, обозначившихся по главному из преподаваемых языков, это были школы французская, немецкая, латинская и греческая; две последние предназначались преимущественно для духовенства. - По указу 1708 г. дети священников и дьяконов обязаны были учиться в греческих и латинских школах, без чего они не могли быть назначаемы на должности своих отцов и никуда не принимались как в служилые люди, т.е. в солдаты. Во французской школе мы встречаем преподавателя-итальянца. Подобные же заведения были в Петербурге. Как добывались профессора для этих школ, мы видим из одного распоряжения Петра. Учреждая французскую и немецкую школы в Петербурге, Пётр поручил московскому учёному корректору, справщику Поликарпову, добывать учителей, и если то будут пленные, выпроводить их в Петербург под караулом, а если свободные, то просил прислать с чиновником. Таковы были специальные и сословные школы в столицах. Для того, чтобы создать необходимый контингент сколько-нибудь подготовленных людей для центральных школ, приняты были меры для образования в областях. Эти меры касались только дворян и служилых дьяков и подьячих. Указом 1714 г. велено было из московской математической школы выслать в каждую губернию несколько человек, знающих цифры и геометрию; они должны были обучать в провинциях дворянских и дьячих и других сословий детей. Так завелись эти первообразы гимназий и уездных училищ в России, они возникали первоначально в архиерейских домах под названием школ цыфирных, потому что главным предметом их преподавания была начальная математика. Была мысль у правительства основать учебные заведения для неслужащих людей, для городского класса: в регламенте к магистратам 1724 г. Пётр возлагает на это городское учреждение заботу о том, чтоб городские люди, не только богатые, но и бедные, учили детей своих грамоте, цыфири и геометрии; но Сенат поручился учителям провинциальных школ принимать только тех из городских людей, которые сами охоту возымеют без принуждения, потому что в эти годы у купцов дети торговлей заниматься начинают, так чтоб от их поступления в школу государству убытка не было. Мы можем собрать достаточное количество известий, характеризующих ход учения во всех описанных мною школах; в технических школах первыми преподавателями, разумеется, должны были стать иностранцы.

       Я уже говорил, что в навигацкой московской школе преподавателями были три англичанина. Директор этих школ, дьяк Курбатов, сообщает две, три черты о ходе этого преподавания. В одном письме он очень доволен английскими учителями и говорит, что они ведут своё дело раздельно, лишь изредка загуляют или проспят, но особенно он одобряет русского учителя, Леонтья Магницкого; в другом письме он оставался недоволен англичанами и говорит, что они ведут дела слишком медленно и небрежно. "Кто из учеников учится остро, понятно, - пишет он, - тех они бранят, велят дожидаться меньших". Иностранные учителя, не говоря уже о русских, были поставлены очень дурно в школьной администрации. Понятие об учителе, разумеется, не было выше понятия о мастере; вследствие такого взгляда <…> по-видимому, долженствовавшее стать довольно высоко в обществе. Директор упомянутой академии в Петербург был приглашён из-за границы; это был француз, Francois S-Hileire, один из русских учителей академии жаловался, что барон бил его при учениках по щекам и палкою; но учёный барон здесь применял лишь систему принудительных поощрений, которую ему самому пришлось на себе испытать. В письме к попечителю академии графу Матвееву, с которым барон был в ссоре, он просит забыть об оскорблении и прибавляет, что по наговору князь Меншиков призывал его к себе и грозил прибить палкой для того, чтоб выучить французский народ как жить, "а вам известно, - добавлял барон, - что к таким подчиваниям шляхтачи в Европе не привыкли". Главное затруднение в успехе этих школ заключалось, конечно, в нежелании самого общества воспользоваться ими, в непонимании их настоящей цели. Официальные известия говорили о том, что уже многие препознали тех наук слабость и охотно отдают в школы детей своих, но это известие встречается рядом с известием иного характера: иностранцы говорили, что этими школами в русском обществе интересовались мало, потому что здесь всё делается из принуждения и в угоду царю, а умри царь и прощай, наука! Списки беглых учеников разных школ мы находим наряду со списками беглых крестьян и солдат. Из греческой московской школы, по донесению Поликарпова, бежало 40 человек, и ведомость была подана в Сенат для того, чтоб сыскать их.

       Таковы были главные учебные заведения петровского времени. Я указал на те из них и описал их такими чертами, которые нужны нам для того, чтоб охарактеризовать цель и задачи петровских мер для народного образования. Мы видели, что школы, основанные им, были все специальные или технические. Если вы перечитаете все известные петровские указы об учебных заведениях, вы в них никогда не встретите мысли об общем образовании, об умственном или нравственном развитии человека. Господствующая цель преобразователя состояла в создании средства для выучки и подготовки человека к тому или другому практическому и преимущественно государственному служебному поприщу; этим объясняется материальный, практический характер, сообщённый Петром народному образованию, это, впрочем, не составляет особенности его школ; подобный же характер образования господствовал во всей Западной Европе до половины XVIII в. Создавая школы у себя, Пётр только заимствовал образцы у Западной Европы. Жалобы на эту практическую односторонность вы услышите везде в Западной Европе XVIII в. и от людей, усвоивших себе новые педагогические понятия; вы найдёте их и в записках русских литераторов того времени. Припомните, что говорил Фонвизин о французском правительственном образовании: "Юношей, - говорил он, - здесь учат, а не воспитывают: главное старание состоит в том, чтоб одного сделать богословом, другого живописцем, а третьего столяром; а чтобы каждою сделать человеком, это и на мысль никому не приходит". Разумеется, такой характер правительственного образования становился неизбежным при тех практических потребностях, в которые становится государство: школы должны были приготовлять только практических дельцов, в которых нуждались или армия, или канцелярия, или церковь. Школам всех этих трёх разрядов сообщена была одинаковая мысль, одинаковый характер. Этим же характером отличалась и большая часть литературных произведений времени Петра; и если вы просмотрите каталог книг того времени, вы редко встретите произведения чисто литературные: более или менее это были всё книги для надобностей житейских и государственных. Большую часть книг, образовавшихся в тогдашней книжной торговле, составляли учебники, выписываемые заведёнными школами; большее число этих книг были переведённые и переделанные заграничные руководства. Даже в книгах литературных, по философии или <…> также переведённых в царствование Петра, мы замечаем те же технические служебные цели. Пётр рядом с учебниками об артиллерии, фортификации, о земле, велел переводить и некоторые произведения тогдашней политической и философской литературы; но это были именно книги, необходимые для руководства известными государственными учреждениями - книги для развития юридического образования или искусства канцелярского. - Такие административные практические цели легко заметить в первых появившихся при Петре книгах "О деньгах и купечестве", "О правах войны и мира" - известная книга Гуго Гроция: "О правах французских", т.е. изложение французского законодательства.

       Хотя всего мною сказанного и недостаточно, чтоб иметь полное представление о движении народного образования, но и думаю, что вы извлекли из моих слов основы и побуждения, руководившие преобразователем в этой сфере его деятельности.