Лекция 14-я

Неудовлетворительность обыкновенных определений реформы. Трудность определения. - Реформу нельзя называть революцией ни по происхождению, ни по содержанию. План наложения преобразований. Расположения по внутреннему управлению. Крупные меры по этой части, начиная с 1711 г. Что было сделано с того времени. Устройство городов и городского класса. Злоупотребления воевод. - Учреждение бурмистров. Ратуша, или Московская Бурмистерская палата. Областное управление. Выборные от дворянства в воеводском управлении.

обращаюсь к изучению самой Петровской реформы, к обзору её постепенного развития, к разбору её подробностей и к оценке её результатов, её историческому значению. Становясь перед задачей этой, я не могу и не считаю нужным скрывать чувство некоторого страха за предпринимаемый мною рассказ. Я не хочу ни преувеличить, ни умалять значения преобразовательной деятельности Петра, но я боюсь, будет ли соответствовать предмету предпринятый порядок изложения, передадут ли слова мои ясно то, что я думаю о петровской преобразовательной деятельности, -и как я понимаю её происхождение, ход и результаты. Я вас прошу не забывать одного; и вы, надеюсь, вместе со мной будете рассматривать Петровскую реформу, как факт давно совершившийся, как ряд отдалённых событий; между нами и тем временем и большое расстояние, и нравственное ещё больше, чем хронологическое. Эпоха Петровская не должна затрагивать ни наших чувств, ни наших нервов; она должна быть для нас только предметом мысли и изучения. Мы не имеем причины боготворить её, как люди XVIII в.; нам нечего горячиться, как горячились отцы наши. Мы не западники и не славянофилы и можем обсуждать предмет не с односторонней точки зрения. В какой степени далеко ушли от нас в прошедшее Пётр и его время, всего лучше показывает то, что они сделались предметом мифов, а миф об историческом событии то же, что травка над могилой, она показывает, что скрытое под нею давно забыто и отпето, и записано в поминанья. Поэтому я надеюсь, вы не станете искать в моих словах того, что обыкновенно ищут, читая и слушая о Петре - ни панегирика, ни сатиры, ни торжественной оды, ни плачевной элегии. Я сказал уже это при начале курса и повторяю теперь.

       Рассматривая ряд петровских преобразований, вдумываясь в их взаимную связь, вы верно пытались дать себе в них отчёт, вникнуть в их сущность, сделать их характеристику. Перебирая одно явление того времени за другим, вы верно искали в своих мыслях слово, которое выразило бы главную особенность и стремление, главную цель и содержание реформы. Может быть, при этом вам навёртывалась на мысль наиболее обычная характеристика петровской деятельности; может быть, вы видели в ней только усвоение форм западноевропейской жизни России. Всего чаще так характеризуют преобразовательную деятельность Петра: цель Петра состояла в том, чтоб ввести Россию в сферу европейских государств и дать ей европейскую организацию и европейское образование. Такова наиболее принятая ходячая характеристика петровской деятельности; но без труда можно заметить, что далеко не все факты, свойства и результаты реформы подходят под эту характеристику. В деятельности Петра найдётся много учреждений, отдельных законов и мыслей, не имевших этого характера, не ставивших себе этой цели; и сама эта цель, заключавшаяся по словам Карамзина, в том, чтоб из России сделать Голландию, такая цель была бы непонятна и во всяком случае недостойна такого практического преобразователя, каким был Пётр. Что за нужда ломать существующее для того только, чтоб сделать одну страну похожей на другую? Что за практическая потребность изменять установившийся порядок государства, считавшего за собой целые века жизни? Видеть эту цель в петровских преобразованиях значит видеть в них своенравный каприз лица, влюблённого в Западную Европу и без оглядки старавшегося подражать этому предмету любви. Но если петровские преобразования не были деспотическим капризом подражателя, то они не были и народным движением, вышедшим из сознательных стремлений и потребностей народа и общества русского конца XVII в.; это общество не сознавало и не требовало того, что делал Пётр в начале XVIII в. Государственные потребности внушались правительству ходом событий, а не желанием общества. Притом надо сознаться, что чужие руки много поработали над этой реформой; Западная Европа дала много образцов, внушила много мыслей и приёмов для петровских преобразований. Но рассматривая так происхождение реформы, вы не найдёте удовлетворительной и полной её характеристики. Может быть, вы попытаетесь определить её по внутреннему содержанию и результатам, а не по происхождению. Разбирая реформу с этой стороны, вы, может быть, прежде всего попадете на слово: революция. В самом деле, иные называют реформу Петра нашей единственной революцией; действительно, в ней есть много напоминающего государственный насильственный переворот; та же торопливость, то же раздражение, с каким была ведена реформа, то же стремление жертвовать всем для одного и, наконец, то же пренебрежение к благу отдельных лиц; но революцией мы обыкновенно считаем насильственный переворот в существующем государственном порядке, насильственное нарушение государственного права, производимые мятежной силой, неуполномоченной законом. По своему происхождению реформа Пeтpa не была таким переворотом; она была предпринята властью, уполномоченной самим законом; далее, государственная революция обыкновенно предпринимается во имя политической свободы; этой цели не ставила себе преобразовательная деятельность Петра: ни в одном указе, ни в одном распоряжении Пeтpa не ставится задачей общественная свобода. Итак, Петровская реформа не имела в сущности ничего общего с государственной революцией ни по своему происхождению, ни по своему содержанию, потому что не разрушала существующего государственного порядка, не нарушала политического права. Власть, её отношение к подданным, главные основы государственного строя, всё это и в продолжение деятельности Петра оставалось в том же виде, как было до него. Если б Иван Грозный мог изучать Россию 1701 г., он нашел бы, что это то самое государство, которое грезилось ему, когда он читал Священное писание, чтоб извлечь из него понятие о государстве и государственной власти. Но если вы будете рассматривать приемы реформы, то найдёте в них несравненно более насильственного, чем обыкновенно бывает в революциях. Интересы отдельных лиц и общественных классов никогда не нарушались так резко, как во время преобразований Петра; люди едва ли когда страдали так, как в начале XVIII в.

       Итак, пытаясь выразить сущность и характер преобразовательной деятельности Петра, вы войдете в ряд противоречивых, исключающих друг друга определений. Отчего происходит столь несходное впечатление, производимое деятельностью Петра? Оно происходит от того, что Петровская эпоха с её правительственными распоряжениями и общественными явлениями очень сложное, смутное и тревожное время. Явления этого времени выходят из очень разнообразных источников и стремятся к разным целям. Поэтому, изучая эпоху Петра и его преобразований, надо строго и ясно различать разнохарактерные элементы, присутствовавшие тогда и тесно переплетённые между собой. Петровская реформа была введена по очень определённой и ограниченной программе; но частью по естественному сцеплению фактов, частью по вине своих руководителей она принесла много такого, что вовсе не входило в её программу и что не умела отделить от неё её исполнителя. Наконец, при своём осуществлении реформа вызвала такие явления, породила такие последствия, которые не предполагались сначала и которые характеризуют не столько её, сколько то общество, среди которого она действовала. Этим определяется путь, каким следует идти при изучении этой эпохи; в ней надо строго отличать то, чего особенно добивалось правительство и преобразователь и то, что явилось в обществе помимо Петра и что не входило в его преобразовательную программу.

       Я сначала остановил ваше внимание на простом перечне и разборе преобразований, установленных Петром, потом перейду к разбору и объяснению того, что явилось и действовало в обществе из других источников независимо от Петра.

       Вся совокупность преобразовательных актов этого времени выражается в массе правительственных указов; их очень много; они ещё не все приведены в известность, но и то, что известно, представляет значительную массу. Всех указов и распоряжений, напечатанных и Своде Законов, с 1699 г. до конца царствования Петра насчитывают до 3000. Я буду разбирать эти указы в таком порядке: сначала я разберу те указы, из которых видно, что было сделано для устройства управления государственною, правительственной машиной; затем я изложу распоряжения, имевшие целью лучшую организацию общества, т.е. указы, определявшие различное положение общественных классов, установления юридических отношений между разных классов; затем изложу предпринятые меры по народному образованию; от них перейду к указам для развития промышленности и торговли, по народному хозяйству, по финансам, т.е. хозяйству государственному. Этот разбор я закончу кратким очерком того, что было сделано при Петре для устройства армии и флота, потом в заключении я попытаюсь указать взаимную связь между этими различными отраслями преобразовательной деятельности Петра, и отсюда будет извлечена оценка исторического значения реформы. Излагая каждый из указанных отделов, я буду держаться хронологического порядка в изложении правительственных распоряжений, чтоб дать вам почувствовать ход самой реформы в разных отраслях государственной жизни. Перечислив все правительственные распоряжения, я буду соединять их в одно целое, чтоб представить окончательную организацию, какой достигла та или другая отрасль в последние годы жизни Петра.

       Начну с правительственных распоряжений по внутреннему управлению.

       В первую половину петровского царствования в этой сфере мы встречаем немного крупных мер; в это время внимание преобразователя было отвлечено потехами сухопутными и морскими; потом началась трудная I Шведская война. Более живая деятельность по управлению начинается с 1711 г. Я попытаюсь в немногих словах обозначить, что было сделано до этого времени. Очень замечательно, что первые крупные меры по внутреннему управлению касались городов, городского промышленного класса. Мы знаем, что в старой Руси города находились под управлением воевод. В XVII в. ещё уцелела некоторая форма общинного городского самоуправления. Посадские обыватели (городские) вместе с крестьянским чёрным населением (жители государственных волостей) выбирали себе земских старост, которые ведали в земской избе городское и земское хозяйство; но это была лишь одна форма самоуправления без всякой действительной силы. Земская изба, с её старостами и общественными выборными, была лишь орудием воеводского управления. Всё назначение их состояло в том, чтобы кормить воеводу и приказных людей, содержать их на земские деньги. Такое положение земского самоуправления помогало или не мешало развитию больших злоупотреблений со стороны воеводы и приказных людей; эти злоупотребления известны нам. Первый крупный указ Петра имел целью уничтожить эти воеводские злоупотребления. Эта преобразовательная мера имела целью совершенно выделить промышленный и торговый класс из воеводского управления. В 1699 г. "во всех городах посадским и всяких чинов купецким и государственных волостей и деревень промышленным и уездным людям" было предоставлено право, если они захотят, отойти от провинциальных воевод и приказных людей и выбрать себе бурмистров для суда и сбора доходов с промышленного класса. Бурмистры (выборные) судят подведомственных им людей в городской ратуше, сбирают подати с промышленных торговых людей и под своею ответственностью доставляют их в казну.

       Далее, мы знаем, что в Древней Руси всякий уезд, всякое правление большое или малое имели непосредственное отношение к государю, к центральному учреждению. В государстве не существовало ступеней административного деления, не было крупных и мелких единиц областного управления. Теперь приняты были меры для более стройной организации областного управления. Маленькие города были причислены к большому городу, например, к Новгороду, Пскову, Астрахани и др. Выборные бурмистры больших городов имели надзор над бурмистрами приписных городов. Таким образом, в промышленном и торговом населении городов были установлены две административные ступени. Наконец, в Древней Руси, в числе центральных учреждений мы не находим ни одного, которое бы ведало промышленные классы во всём государстве, у городского сословия не существовало центрального учреждения по его делам; такое учреждение создано было указом 1699 г., по которому учреждена была в Москве Бурмистерская палата, или Ратуша. Торговые люди стали выбирать из своей среды бурмистров, сколько им понадобится на один год. Эти бурмистры заведывали городским хозяйством и городскими сословиями, один из них (по очереди) председательствовал в палате по месяцу. Бурмистерские палаты других городов были поставлены в зависимость от Московской Бурмистерской палаты, они давали последний отчёт в собранных доходах, привозили деньги, и Московская Бурмистерская палата получала право расходовать эти деньги на городское хозяйство только с разрешения государя.

       Таково было административное устройство городского класса, явившегося при Петре в конце XVII в. Ни по форме, ни по внутреннему характеру эти первые крупные преобразования не были новостью. В XVII в. все сознавали злоупотребления, источником которых было воеводское управление в городах. Уже в пол. XVII в. чужой человек серб Крижанич указывал правительству на необходимость дать городскому сословию независимое управление, дать право ходатайствовать перед государем на нужду в таких учреждениях, которые заботились бы о развитии промышленности и ремёсел в государстве. Осуществлением этих желаний были изложенные меры Петра о городах. Ещё до Петра был сделан опыт городского самоуправления; инициатива в этом опыте принадлежала известному предшественнику Петра, Ордину-Нащокину. Этот опыт не удался вследствие того, что не встретил поддержки в столице и потому, что воеводы отнеслись к нему враждебно, так как он стеснял их произвол. Затем, разбирая в подробном изложении указов побуждения, какие руководили правительством, мы найдём, что учреждение городских бурмистров было не более, как повторением указа Ивана Грозного о городских и сельских общинах. Мы видим, что организация самоуправления городских общин была задумана ещё в XVI в. и даже были приняты меры для её осуществления. Жалуя крестьянство, страдавшее от угнетения наместников, волостелей и приказных людей, Иван Грозный предоставил сельским и городским общинам право избирать своих излюбленных старост (губных) для того, чтоб они судили их во всех делах и собирали государственные налоги, судили вправду, безпосульно и безволокитно и доставляли собранные деньги и казну без недоборов.

       Вы видите, что побуждением, вызвавшим эти меры, было, с одной стороны, желание освободить общины от произвола администрации, а с другой, обеспечить сбор государственных налогов. Я указал в своё время, что эта цель была главною. Совершенно такое же финансовое значение имел и указ Петра о бурмистрах, который прямо говорит, что мера эта предпринята для того, чтоб избавить промышленный и торговый класс от убытков и разорений, от воевод и приказных людей, потому что это приносит убыток казне, в государственных налогах являются большие недоимки. Наконец, вместо воевод и приказных людей городское население было обложено двойными податями и налогами против прежнего. Провинциальное управление, по-видимому, всего более занимало преобразователя в первое время.

       Вслед за преобразованиями городского управления предприняты были меры, изменившие существенно управление провинциями. В Древней Руси воеводы управляли под своей личной ответственностью. Рядом с ними в некоторых местах существовали по уголовным делам губные старосты с своими сыщиками; в большей же части уездов этих губных старост не существовало; судебная власть и по уголовным, и по гражданским делам была сосредоточена в руках воевод.

       В 1702 г. правительство призвало местное дворянство к областному управлению, в котором оно до тех пор не принимало никакого участия. Мы знаем, что в Древней Руси местное дворянство стояло вне общественной жизни, оно имело непосредственное отношение к столице, где был учрежден особый ведавший ею разряд, здесь сосредоточены были его имущественные дела в поместном приказе. Все дворяне, все помещики и вотчинники стояли, таким образом, вне провинциального общества, составляли военный класс, тянувший к столице. Указ 1702 г. вводил представителей от местного дворянства в воеводское управление; вследствие этого указа губные старосты и сыщики отменялись. Воеводы должны были судить и править вместе с выборными от дворянства. Решив дело, его скрепляли своею подписью воевода и выборные от дворянства, а без тех выборных одному воеводе никаких дел и указов чинить не велено.

       Вы видите, что это был первый опыт коллегии. В областном управлении воевода с этого времени являлся лишь президентом правительственной коллегии, состоявшей из депутатов местного дворянства.

       Таковы были два крупных правительственных распоряжения Петра в первые годы его самостоятельной деятельности. В это время высшие учреждения центрального управления оставались те же, какие мы видели в Древней Руси: боярская Дума и приказы; в них предприняты были частные улучшения, но ни порядок дел, ни самые административные основания не были нисколько изменены. 1711 год составляет перелом в административном устройстве России; с этого времени мы встречаем глубокие перемены и в областной, и в высшей администрации. В это время вместо боярской Думы является Сенат, вместо приказов - коллегии; - и областном управлении являются губернии.